Анахрон. Книга первая - Страница 143

143

Пересчитал деньги. Пятьдесят с мелочью.

Федор кашлянул.

— Только не коньяк надо брать, Сигизмунд Борисыч, а бренди. Солидные люди сейчас коньяк не покупают. То что у нас сейчас продается за коньяк — это же бренди. Только плохой.

— Слушай, Федор. И откуда ты все знаешь?

— От информации, Сигизмунд Борисыч, часто зависит жизнь бойца. В минувшем году, каждый четвертый труп умер от перепоя. Статистика, блин. Армения в лучшие годы столько коньяка не экспортировала, сколько у нас продается. Так-то.

— Хватит, рассуждать. Бренди так бренди. От оперативности тоже жизнь бойца зависит. — Сигизмунд повернулся к Светке. — В общем, Свет, сидишь тихо-тихо как мышка.

* * *

Через сорок минут огнетушитель был доставлен. Федор выскочил, лихо хлопнув дверцей. Вытащил из багажника огнетушитель. Сноровисто пробежал в «Морену». Операция носила почти военный характер. Федор был на высоте и явно красовался.

По дороге был приобретен с греческим бренди в коробке. Бренди продавался, разумеется, за коньяк, но тем не менее это был бренди. Но Федор уверял, что от этой бутылки еще никто не умер. Не ядовитый. Бойцу сообщила об этом газета «Экспертиза». Федор, будучи типичным представителем общества потребления, тщательно изучал эту газету.

Вроде, экипировались. Федор извлек из запаски (он именовал это помещение «кондейкой») красный щит с топором и багром — наследие былых времен. Обычно щит стыдливо прятали, дабы не уродовать помещение и не отпугивать клиентов. Щит придавал помещению неистребимо советский вид. При виде этого щита хотелось снова вступить в пионеры.

Теперь же входящий в «Морену» первым делом видел щит. Он висел в конце коридора, возле туалета. Огнетушитель был установлен у самой двери.

Входишь — глаз падает на щит. Поворачиваешься закрыть дверь — и ударяешься локтем о могучий огнетушитель. Вопросы есть? Вопросов нет.

Покончив с этим, Федор деловито спросил Сигизмунда:

— А с субарендаторами что делать будем?

— Скажи им. Пусть сами думают.

Федор постучал в запертую дверь. Там не отвечали.

— Ну что?

— Вроде, нет там никого…

— Да и хрен с ними.

Проверка явилась после обеда. Вошла зачуханная тетя. Дальше все покатило по наезженному сценарию. Щит и огнетушитель услужливо бросились тете в глаза. Тетя сразу отметила, что обшивка рабочих помещений не соответствует. Сигизмунд и сам знал, что не соответствует. Для того и закупался бренди.

В принципе, клятая деревянная обшивка была постоянным ключевым моментом пожарных проверок. Ее требовалось сменить.

Постучав авторучкой по обшивке, тетя спросила, за какой стол лучше сесть. Ей отодвинули стул. Она уселась, вынула бумаги, разложилась. Начала составлять акт.

Мурлыча и сочась елеем, Сигизмунд завел сладкие речи о том, какой дружный коллектив собрался под крышей «Морены». И как этот дружный коллектив хочет выказать свою приязнь данной тете. Воплощением же этой приязни, так сказать, в материальной оболочке… Словом…

Перед тетей на столе деликатно стукнула упакованная в коробку длинная бутылка бренди…

Тетя последовательно посмотрела на бутылку, на Сигизмунда, на обшивку. Подумала немного. Потом была порождена бумага. В соответствии с бумагой пожарная инспекция предлагала, а фирма «Морена» охотно соглашалась произвести замену обшивки в соответствии с нормами пожарной безопасности. Что было скреплено подписями высоких сторон.

Срок замены обшивки не был определен. Он был определен как «приемлемый»: «в приемлемые сроки».

После этого тетю с ритуальными поклонами и приплясываниями проводили к выходу. Федор открыл перед ней дверь. Потом деликатно притворил и показал Сигизмунду большой палец.

Акт отправился в архивную папку. К своим собратьям.

* * *

Из офиса Сигизмунд вышел поздно, но поехал не домой. Рано еще домой ехать. Денег оставалось шесть тысяч. Благородство — это, конечно, хорошо. Все правильно. Начальник и должен брать огонь на себя. Капитан последним покидает… Теперь главное подобрать слова. Но подходящие слова приходили на ум только по отношению к фитоцентру, устроившему пожар. Для другого слов просто не находилось.

Пользуясь тем, что в машине больше никого не было, Сигизмунд произнес вслух все те слова, которые ему хотелось. Злобно рычал, ворчал, гримасничал, мысленно рвал на части — словом, вел себя преувеличенно.

А дома, между прочим, шаром покати. Девкины запасы иссякали. И денег нет. И занять не у кого. Вообще этот Новый Год оказался каким-то чересчур разорительным. До получки еще почти десять дней…

Стоп. Десять дней… А Рождество у нас когда было?

Рождество у нас было седьмого. Сегодня пятнадцатое… О Господи! Тетю Аню с днем рождения не поздравил. Восьмого. А сегодня пятнадцатое. И звонить уже поздно.

Забыл. И не объяснить же — не поверят. «Тетя Аня! Я забыл, что у вас день рождения. Вот. Хочу поздравить. С чем? Да нет, не с тем, что забыл. С днем рождения, конечно. Ну почему же. Вовсе нет. Вы для меня кое-что значите. То есть, я хочу сказать…» Бряк. Трубка вешается. И правильно.

Нет, не так. «Дорогая тетя Аня, поздравляю вас с… Как — какое число? Восьмое, конечно… Как — пятнадцатое?..»

Не поверит.

Впереди черной клубящейся массой показалась трамвайная остановка. Народу скопилось — видимо-невидимо. Издалека — а тем более с высоты птичьего полета — похоже на роение пчел.

Сигизмунд сбросил скорость. Поехал нарочито медленно. Потасканная «единичка» разве что бедрами не вихляла.

Увы. Все на остановке стояли такие же нищие, угрюмые и озлобленные.

Сигизмунд дал газ и повернул в сторону «Балтийской». Там сейчас хор-рошие перебои с транспортом.

143