Анахрон. Книга первая - Страница 104

104

— С тех пор ты недалеко продвинулся, — заметила Наталья. — Сигизмунд, я хочу Ярика в другой садик перевести. В частный.

— Почем?

— Там английский для детей, знаешь, через игровую деятельность и всякие поделки… И ритмика с хорошим специалистом для пластического развития.

— Почем, я спрашиваю?

— Триста сорок.

— Наталья. Давай-ка лучше пользоваться социальными благами… Ты у нас мать-одиночка со льготами…

— Я — мать-одиночка?! Да ты знаешь, что если бы мы в свое время не расписались, то я платила бы половину за детский садик, а так с меня дерут по полной стоимости…

— Почему? — поразился Сигизмунд.

— По кочану! Ребенок рожден в законном браке — и все! Если бы мы не развелись, а просто ты бы гробанулся где-нибудь, я бы ни гроша льгот от этого государства не видела. Не надо было нам расписываться… Все из-за тебя. Заладил, как красна девица: «Всђ только после свадьбы». Вот и получили по полной схеме… после свадьбы…

— И что из всего этого следует?

— На сейнере за поручни держись покрепче. И пиво с тестюшкой попивай только на берегу.

— Он мне не тестюшка. У него дочка через месяц замуж выходит.

Наталья одарила Сигизмунда пронзительным взором через зеркальце.

— Да?

Сигизмунд видел, что она не верит ни единому слову.

— Да, — твердо кивнул он. — Они мне фотографию показывали.

— И как женишок?

— Рыжий, красномордый, ну — норвежец. Олав.

— Небось, селедкой пропах.

— Нет, он юрист. По строительству. В Осло живет.

Неведомым образом «юрист» Наталью убедил. Она перестала сверлить Сигизмунда ехидным взглядом.

— А отца-то как зовут?

— Хальвдан, — не подумав, брякнул Сигизмунд. — Трюггвассон.

— А мне ПРИЛИВКУ сделали, — снова ожил Ярополк.

— Что сделали?

— ПРИЛИВКУ. От всех болезней. Под язычок сладенькое, как конфеточку. Но мы все равно боялись.

— Чего боялись-то?

— Уколов.

— Так вам же не делали уколов.

— А мы боялись…

— Ярополк, ты хочешь поскорей приехать к бабушке? — спросила Наталья. За окном уже мелькали «корабли» — дружная семья подъезжала к проспекту Луначарского.

Сигизмунд увидел табличку «ул.ВАВИЛОВА» и вздрогнул. Померещился Вавила. Подумалось мельком о Лантхильде — как она там одна. Опять оставил ее на целый день.

— Я хочу к бабушке, — заявил Ярополк.

— Почему?

— Ну, там подарки. И кошка.

* * *

Ярополк, являя детсадовскую выучку, ловко расстегнул пуговицы на шубке. Остального сделать ему не дали: бабушка и дедушка налетели на внучка, распеленали его и раскутали, вынули из шапок-шарфов, из ботиночек и шубки, из кофточки и рейтузиков, потащили мыть ручки. Сигизмунд и Наталья остались предоставленными самим себе, среди вороха детской одежды.

Сигизмунд с подчеркнутой галантностью снял с Натальи шубу. Водрузил на вешалку.

— Эк тебя норвежцы вымуштровали, — заметила Наталья. — Запад! Раньше бы ни в жизнь не догадался.

— Это все лофтзеендский лов трески, — сострил Сигизмунд. — Там и не такому обучишься.

Дальше все покатило по наезженной колее. Вступив во владение несколькими ублюдочными трансформерами, Ярополк тут же оторвал у одного из них ногу (прочие Наталья прибрала в сумку — пусть ломает дома). Затем отправился играть с кошкой. Был оцарапан. Громко ревел. Бабушка держала его на ручках и вытирала слезки. Дедушка уговаривал скушать конфетку или яблочко.

Орало ого. Разговоры приходилось вести, перекрикивая ого. Родители Сигизмунда интересовались здоровьем и пенсией родителей Натальи. Наталья отвечала, что ее родители нормально. Родители Сигизмунда передавали привет родителям Натальи. Наталья говорила, что непременно передаст.

Какой Ярополк стал большой. На кого он теперь похож? Раньше был похож на мать Сигизмунда. А теперь… пожалуй, на отца. Или на отца Натальи? Да, что-то есть. Ярик, встань ровненько, подожди минутку… Да, Сигизмунд, правда, он похож на отца?

— Выключи ты это ого, — не выдержал Сигизмунд. — Где у тебя оготиви?

Мать, по счастью, не расслышала. А Ярополк сказал:

— Не, пап. У них без этой, без тиви…

Сигизмунд быстро замял разговор. Он не ожидал, что ребенок поймет.

Расспрашивали Наталью. Как живется бюджетникам? Задерживают ли зарплату? У нас вот соседке снизу, Марии Пантелеймоновне, задержали на полгода. Мы уж ей говорим: вы бы уходили с работы, Мария Пантелеймоновна, что вы туда таскаетесь, все равно ведь не заплатят. А она все ходит, надеется…

Сигизмунд сказал, оторвавшись от студня:

— Марии Пантелеймоновне это государство задолжало не за полгода, а за полжизни.

— Ну ты не говори! — ополчилась мать. — При коммунистах все-таки был порядок. А теперь… — И, обратясь к Наталье: — Господи, вот мы, Наташа, все думаем, ночами не спим, какая опасная у Гоши работа! Ведь этих генеральных директоров так и отстреливают. Все сердце материнское изболелось, как там Гошенька… Иной раз ночью проснешься, не знаешь, куда деваться от предчувствий…

— Да нет, у него там безопасно. Мелкий бизнес, тараканы… — сказала Наталья и аккуратно скушала стопочку коньяка.

— Да ты кушай, кушай, — сказала Наталье мать. — Возьми салат. Это из своей капусты…

Нажраться Сигизмунд не мог — за рулем. Хотя очень хотелось. Поэтому утешался студнем и салатом «оливье». По ого громогласно шла какая-то срэхва. Потом ее перебила реклама — появился слюнявый верблюд и начал подергиваться на фоне убогой шоколадки. Шоколадка восходила на горизонте, замещая собою солнце.

Мать в очередной раз поразила Сигизмунда. Семантика происходящего на экране дивным образом миновала ее сознание. Заглянув под стол, где бесчинствовал Ярополк, бабушка умиленно сказала:

104